Лесная поляна

Вопрос о происхождении славян считается одним из основных вопросов в истории Восточной и Юго-Восточной Европы. Парадоксально, что у этого многомиллионного народа, расселявшегося на огромных пространствах Европы и Азии от лазурной Адриатики до берегов Тихого океана и от знойных степей и пустынь Казахстана и Средней Азии до хмурых вод Балтики и Северного Ледовитого океана, до сих пор не могут четко и однозначно определить место откуда он вышел. Одна из причин этого, по словам В.П.Кобычева, отсутствие сколько-нибудь полноценных письменных источников о славянах до середины 6 века н.э.

В настоящее время в состав славянских народов входят русские, украинцы, белоруссы, поляки, чехи, словаки, болгары, сербы, хорваты, словенцы. Но на первоначальном этапе существовала еще масса групп и племен славян, которые были известны в Греции, Малой Азии, некоторые (по отдельным версиям) селились в Испании, Франции и даже Северной Африке - но в последствии они были уничтожены, либо ассимилировали, например, как поморские славяне, подпавшие под власть Тевтонского ордена в 12-14 веках. Несмотря на вроде бы разрозненность и разбросанность славянских племен, все-таки славянские племена представляли из себя единое целое. Летописец "Повести вре менных лет" в начале своего труда писал: "Был один народ славянский" ("Бе един язык словенск"). Проблему составляет не только определить прародину славян, но даже и ответить на вопрос об их происхождении. По этой проблеме существует великое множество версий, однако - и это приходится признать как факт, ни одну из них нельзя признать полностью достоверной.

На рубеже 19-20 веков языковед И.А. Бодуэн де Куртенэ выдвинул предположение о происхождении этнонима "славяне". По мнению этого исследователя, название славяне возникло вначале в среде римлян, захвативших на восточных границах славянского государства множество рабов, вторая половина имени которых оканчивалась на "слав" - Владислав, Судислав, Мирослав, Ярослав и т.д. И якобы это окончание римляне превратили в нарицательное название всякого раба вообще (в поздней латыни раб -sclavas), а в дальнейшем и народа, поставлявшего большинство этих рабов. От римлян это было затем усвоено и самими славянами. Эту теорию впоследствии сильно развили немецкие ученые националисты, особенно в известный период 1933-1945, использовавшие ее для принижения роли культуры и значения славянских народов в истории раннесредневековой Европы. Однако, и это очевидно, у этой теории есть множество слабых сторон, не выдерживаюших никакой серьезной критики. Например, такой факт, что Римская Империя, существующая уже множество веков, ведущая постоянные войны, в ходе которых она брала и без того огромное количество пленных - рабов, вдруг обратила внимание на пленных славян, и по их имени стали называться все рабы. Далее, невозможно, по словам В.П.Кобычева, объяснить, каким образом оскорбительный для себя термин восприняли все славянские народы, в частности восточные, которые ни под прямым, ни под косвенным владычеством римлян никогда не находились. Плюс, сам автор гипотезы исходит из того, что корень "слав" является исконно славянским - следовательно, славянам не было никакой нужды заимствовать это слово у кого бы то ни было - оно и без того у них имело самое широкое хождение, притом, со значением возвышенным, ибо многие славянские имена имели окончание "-слав".

В своей книге "Мир истории" Б.А.Рыбаков рассматривает вопрос о происхождении государства Киевская Русь. При этом он говорит, что "первым вопросом, без решения которого мы не можем приступить к анализу процесса превращения первобытного общества в классовое, является вопрос о происхождении славян в его географическом, территориальном аспекте: где жили первославяне, какие города были их соседями, каким путем шло дальнейшее расселение славянских племен". Именно с точки зрения ответа на этот вопрос мы и будем рассматривать книгу Б.А. Рыбакова в данной работе. Рыбаков в книге "Мир истории" пишет, что славянские народы принадлежат к древнему индоевропейскому единству, включавшему такие народы, германские, балтийские ("литовско-латышские"), романские, греческие, индоарийские и другие, раскинувшиеся еще в древности на огромном пространстве от Атлантического океана до Индийского и от Ледовитого океана до Средиземного моря. Четыре-пять тысяч лет назад индоевропейцы занимали еще не всю Европу и не заселили еще Индостан. Рыбаков считает, что приблизительным геометрическим центром первоначального "индоевропейского массива" была северо-восточная часть Балканского полуострова и Малая Азия. Те племена, из которых путем постепенной консолидации образовались праславяне, жили почти на краю индоевропейских пространств, севернее горного барьера, который отделяет южную Европу от Северной и тянется от Альп на восток, завершаясь на востоке Карпатами.

Славянский народ в официальной исторической науке считается сравнительно молодым. Под собственным именем они впервые упомянаются в письменных источниках лишь с 6 века н.э.. Впервые имя славян в форме oxhabnvos мы встречаем у Псевдо-Цезариуса около 525 г.

Главной образующей силой праславянского народа следует считать стихийную интеграцию более или менее родственных племен. Хотя, несомненно, имело место и естесственное размножение и колонизация новых пространств. То есть, по словам Рыбакова, создало славянский народ не размножение одного единственного племени. Говоря о причинах обособления славянского народа от индоевропейской группы, Б.А.Рыбаков называет, например, такое общеевропейское событие: "На рубеже 3-4 тысячалетий до н.э. в северной половине Европы (от Рейна до Днепра) усиливалось скотоводческое пастушеское хозяйство, быстро возникает имущественное и социальное неравенство. Крупный рогатый скот становится символом богатства (в старом русском языке "скотница" - казна), а легкость отчуждения стад ведет к войнам и неравенству племен и вождей, тем самым нарушается первобытное равенство. Начавшаяся повсеместно борьба за стада и пастбища привела к широчайшему расселению пастушеских племен не только по Центральной, но и по Восточной Европе вплоть до Средней Волги. Расселение велось отдельными, самостоятельно действующими племенами.

Здесь важно отметить, что в момент расселения (первая половина 2 тысячелетия) еще не было ни славянской, ни германской, ни балтийской общности; все племена перемешивались и меняли соседей по мере постепеннго движения. "Примерно к 15 веку до н.э. расселение прекратилось," - утверждает Рыбаков. Вся зона европейских лиственных лесов и лесостепей была занята индоевропейскими племенами. Началась новая, оседлая жизнь, в ходе которой складывались различного рода связи между соседствующими племенами, а также особенности развития отдельных племен. Впервые на таком большом пространстве начали складываться новые родственные друг другу языки.

В научном поиске древнейших судеб славянства новое место принадлежит лингвистике. Лингвисты определили, что:

— отделение праславянских племен от родственных или соседних индоевропейский племен произошло около 4000-3500 лет назад;

— по данным языка лингвисты установили, что соседями славян из индоевропейских народов были германцы, балтийцы, иранцы, дако-фракийцы, кельты и т.д.

— судя по общим всем славянским народам обозначениям элементов ландшафта, праславяне проживали в зоне лиственных лесов и лесостепи, где были поляны, озера, болота, но не было моря; где были холмы, овраги, водоразделы, но не было высоких гор.

Однако тут следует обратить внимание на то, что природные зоны, отвечающие этим лингвистическим определениям, размещены в Европе шире, чем можно предполагать славянскую прародину. Праславяне занимали лишь часть того пространства, которое отразилось в их древних наречиях.

В настоящее время большинством историков, представляющих официальную науку, родиной славян считают область, простирающуюся к северу от Карпат. То есть, современная официальная наука считает славян автохтонами (коренными). Но при ближайшем определении ее границ ученые весьма существенно расходятся между собой. Например, один из основоположников славяноведения, чешский ученый Шофарик проводил границу славянской прародины на западе от устья Вислы к Неману, на севере - от Новгорода до истоков Волги и Днепра, на востоке - до Дона. Далее она, по его мнению, шла через нижний Днепр и Днестр вдоль Карпат до Вислы и по водоразделу Одера и Вислы к Балтийскому морю.

Один из представителей русского языковедения академик А.А. Шахматов искал прародину славян в бассейне западной Двины и нижнего Немана, откуда, по его мнению, славяне позже передвинулись на Вислу, а затем уже расселились по разным направлениям и затем области, в которых сформировались современные славянские народы.

Первая версия получила название висло-одерского варианта. Польский археолог Стефан Носек, сторонник этого варианта, предложил обратиться к археологическим материалам того времени, когда славянский народ отсоединился от основной группы индоевропейских племен. Внимание археологов привлекла "тишнецкая культура" 15-12 веков до н.э., которая быля хорошо известна на территории Польши между Виспой и Одером (Стефан Носек, "Триумф автохнотистов").

Однако другой польский археолог Александр Гардавний, а также ряд украинских археологов установили, что "тишнецкая культура" распространяется и на пространство восточнее Вислы, вплоть до Днепра, переходя частично и на левый его берег.

Таким образом, на основе объективных археологических материалов спор был решен в пользу объединения обоих вариантов. Хотя - и этос ледует особо отметить - окончательно вопрос о точных границах прародины праславян по-прежнему не решен.

В своих лекциях "Происхождение славян" М.И.Артамонов говорил о том, что наиболее разработанным является вопрос о западной границе праславянской территории, которую проводят от моря по Одеру до реки Варты и далее по этой реке и Висле и по ней до реки Сала. На севере праславяне соседствовали с предками литовцев и угро-финнов. Границей с первыми служила река Припять. На востоке славяне достигали Днепра и даже, как полагают некоторые исследователи, простирались за него, захватывая, по крайней мере, часть бассейна реки Десны.

Изложенные представления основываются в основном на лингвистических данных. Однако невозможно переоценить и возможность такой науки как археология, хотя виднейший археолог Л.Нидерле и не верил в самостоятельное значение своей науки. Говоря об общности народов (в нашем случае славянских народов), нельзя основываться только на языковой общности, важно, чтобы народы не были различны и по культуре. Под "культурой" археологи понимают устойчивую совокупность признаков, свойственных остаткам прошлого определеного периода развития общества: обряд погребения, формы украшений, одежда, типы орудий, оружие и т.п.

М.И.Артамонов упоминает о том, что, в частности, характерная керамика с волнисто-линейным орнаментом 9-10 веков совпадает в своем распространении с территорией восточных и западных, а частично и южных славян, что во многом говорит не только о языковой, но и о культурной общности.

Однако в первом тысячелетии до н.э. западные и восточные части предполагаемой славянской прародины оказываются разнокультурными, иначе говоря, этнически неоднородными. Из этого можно сделать вывод, что не вся область так называемой прародины была исконно славянской.

В связи с этим польские и чешские археологи выдвигают в качестве праславянской археологической культуры "лужицкую культуру", просуществовавшую с 1300 до 300 года до н.э. С признанием славянской принадлежности к "лужицкой культуре" связывается не только весьма существенное для славянских народов продление славянской истории в глубочайшую древность Европы, но, что весьма важно, и в политическом отношении, этим обосновываются права западных славян на занимаемые ими области как исконно славянские.

Классическими областями лужицкой культуры являются две старые славянские области, расположенные к северу от Судет между Эльбой на западе, верхним Одером на востоке и Вартой - на севере; это Лужицкая область и Силезия. Лужицкая культура представлена могильниками и поселениями. Типичными являются большие могильники с сотнями погребений, чаще всего в виде плоских, т.е. не отмеченных сверху курганною насыпью, неглубоких могил с урною, содержащей пепел сожженного покойника.

Древняя ступень лужицкой культуры относится к третьему периоду бронзового века (1300-1100 годы до н.э.) и, по заключению большинства специалистов, ограничиваются в своем распространении Лужицей, Силезией, Велико-Польшей. Лужицкая культура уже в третьем периоде бронзового века распространилась на юго-восточную часть Мекленбурга, почти весь Брандербург, восточную часть Саксонии, северо-восточную Чехию, северо-восточную Моравию, северо-западную Словакию и большую часть Польши. В четвертом периоде бронзового века (1100-900 годы до н.э.) территория "лужицкой культуры" продолжала расширяться во всех направлениях. Особенно значительным было ее продвижение на северо-восток и восток, где она заходит за Буг и занимает угол за Вислой и Саном. В последнем периоде бронзового века границы лужицкой культуры на северо-западе и западе, в северном Бранденбурге, восточном Мекленбурге и на верхней Эльбе в Чехии несколько отступают под натиском предков германских племен. Зато на востоке в это время "лужицкая культура" доходит до западной Волочии. Основными областями лужицкой культуры являлись: северо-восточная Чехия, Моравия, Силезия и соседнии земли Велико-Польши.

Во второй половине раннего железного века часть населения поморской культуры пересекла водную преграду Нотецы и клином врезалась в области других групп "лужицкой культуры". По мнению польского археолога Костшевского, местное население оказывало упорное сопротивление северным завоевателям (об этом свидетельствует густая сеть городищ как в Куявии и Мазовии, так и в южной части Велико-Польши и Силезии). В 400-150 годы до н.э. северные пришельцы достигают наибольшего распространения, проникая к югу на Одер, на юго-восток - вверх по Висле, доходя до Збруча на территории западной Украины. В период поздней бронзы и раннего железа на северо-западе и западе на "лужицкую культуру" наслаиваются и частично вытесняют ее культуры соседних этническитх групп (германцев). Особенно значительным было движение кельтов, начавшееся в 400 году до н.э., в результате которого происходит слияние лужицкой и кельтской культуры в районе Польши и возникает новая так называемая "культура ямных погребений".

Немецкие археологи долгое время утверждали, что эта культура принадлежит германцам, и ее появление связано с вторжением вандалов во второй половине 2 века до н.э. Польские же археологи связывают ее с венедами, древнейшим из известных истории славянских образований. В доказательство они приводили не только нахождение ее на территории, на которой, согласно данным письменных сообщений, жили венеды, но и ее тесные генетические связи, с одной стороны с исторической славянской культурой и, с другой стороны, с более древней "лужицкой культурой", негерманскя принадлежность которой ясна и самим немецким археологам.

Несмотря на то, что на основной части восточной половины Центральной Европы сохранились многочисленные и отчетливые следы пребывания здесь балтийского субстрата, большинство исследователей, как в нашей стране, так и за рубежом, продолжают искать прародину славян (на период, когда уже сложился славянский этнос как таковой) к северу от Карпатских гор, где-то на пространстве между реками Одером, Вислой и Днепром, если брать наиболее крайние мнения. Разница во взглядах состоит лишь в том, что одни сдвигают эту территорию более к западу (Яжджевский), другие - более к востоку (Бернштейн).

Одним из важных доводов сторонников восточной ориентации является так называемая зооботаническая теория, которая основывает свои доводы на анализе содержащихся в славянских языках назваий растений и представителей животного мира. В соответствии со своими лингвистическими заключениями сторонники этой версии ищут прародину славян вне пределов распространения таких деревьев, как бук, черешня, белый клен, лиственница, а именно между Вислой, Западным Бугом, Припятью, Карпатами и средним течением Днепра.

Однако многие считают этот метод недостоверным. Например, языковед Фасмер, касаясь лингвистичеких заключений, основанных на анализе зооботанической терминологии, скептически заметил, что так не будет доставлять большого труда доказать, будто на территории древней прародины славян "водились слоны и верблюды". Этот скептицизм связан, во-первых, с возможностью заимствования того или иного зооботанического термина, во-вторых, с изменчивостью и подвижностью границ флоры и фауны (например, в результате изменения климата в Европе, границы произрастания бука за последние 2-3 тысячи лет продвинулись на сотни километров с запада на восток).

Сторонники более западного местонахождения славянской прародины (Костшевский, Козловский, Чекановский, Лер-Сплавинский и др.) ищут ее в основном в междуречье Вислы и Одера. В основе их взглядов лежит предполагаемая принадлежность лужицкой культуры целиком или частично славянам. Обосновывается это тем, что у славян и носителей лужицкой культуры совпадают места поселений, форма и приемы строительства жилищ, погребальные обряды (трупосожжение), а главное (по "методу исключения" Бронштейна) тем, что в противном случае для славян в Европе I тысячалетия до н.э. вообще не найти места для поселения, имея ввиду, что они являются одним из значительнейших и многочисленнейших народов этого континента.

Однако и у этой теории есть свои слабые места. Например, отсутствие славяно-германских языковых связей. Тем не менее, Лер-Сплавинский на основании формального статистического учета установил, что у славян больше языковых связей с германским языком, чем у балтийцев. Отсюда можно сделать вывод, что славяне жили западнее балтийских племен в непосредственной близости от германцев. Но эти факты были собраны из разных хронологичеких пластов и ярусов языковой системы, поэтому, по-мнению В.В.Мартынова (тоже сторонника этой гипотезы ), их нельзя сопоставить и подвергать статистическому учету. Таким образом, можно сказать, что висло-одерская локализация прародины славян на сегодня еще очень далека от того, чтобы считаться окончательно доказанной.

И все же в пользу гипотезы о западной, а вернее, юго-западной, т.е. карпато-дунайской, прародины славян можно привести больше аргументов, чем в пользу восточной днепровско-припятской их прародины.

Аргументированное доказательство, приведенное ниже, представлено в книге В.П.Кобычева "В поисках прародины славян ".

Первый аргумент - совпадение племенных названий полабских, поморских и других западных славян с древнейшими,известными на данной территории этническими наименованиями рубежа первых веков нашей эры, которых относят к восточногерманским народам.

Правда, известно, что отдельные племена получали наименования в зависимости от природных особенностей края, в силу этого они могли совпадать у народов различных языковых систем, но в рассматриваемом случае перед нами почти полное совпадение этнической карты двух различных эпох, отделенных одна от другой промежутком времени более, чем в 500 лет.

Другой аргумент основывается на данных тононимии, науки о географических названиях.

Пребывая на той или иной территории, народы дают названия различным географическим объектам, которые потом передаются из поколения в поколение. Характерно, что однажды данные географические названия не изменяются, как правило, впоследствии, даже если народ, давший их, ушел в другое место или вообще исчез. Однако тононимические исследования связаны со многими трудностями. В частности, не заменяя старое название новым, новопри шедший народ изменяет его в соответствии с правилами своего языка. Тем не менее, представляется возможным ут верждать, что древняя прародина славян, находится скорее на западе, чем на востоке междуречья Вислы и Днепра. Доказательством этого служит следующее.

Во-первых, территория верхней части бассейнов Вислы, Одера и отчасти Эльбы и Днепра, как это было установлено в конце прошлого века русским исследователем И.П.Филевским, полна гидронимических повторов, что с несомненностью свидетельствует о языковой однородности создавшего ее населения.

Во-вторых. В пределах отмеченного ареала отчетливо прослеживается "движение" гидронимов в направлении с запада на восток и с юга на север, определяемому по уменьшительному характеру названий (р. Ломна бассейна Одера и р. Ломница - притоки Днепра, Попрада и Топли).

В-третьих. Тононимия западной части славянских земель, включая и район Карпатских гор в пределах Румынии, поражает архаичностью, на что указывают такие древние ее формы, как Брда, Вда, Гвда, Вкра, со свойственным и специфичным для славянских языков сочетанием нескольких согласных.

Северную и северо-восточную границы славянской прародины установить несколько труднее. Это связано, по-мнению Кобычева, с теснейшим соседством славян с летто-литовскими племенами, значительная часть которых впоследствии органически слилась с ними. Однако по некоторым характерным гидронимам можно утверждать, что линия раздела между славянами и летто-литовскими племенами проходила где-то в районе северных отрогов Карпатских гор, отклоняясь к югу на востоке, и уходя на север в сторону Балтийского моря на западе.

Западная же граница расселения славян в древности, вероятно, достигла восточных склонов Альпийский гор, включая бассейны реки Лех - правого притока Дуная. Это предположение связано с тем фактом, что в славянском языке сохранилось несколько слов, свидетельствующих о соседстве славян в отдаленном прошлом с народами, говорившими на италийских языках.

Если мы обратимся к антропологическим исследованиям, то обнаружится четыре основных антропологических типа, проживающих на несомненно славянских землях - район к северу от Карпат:

1) умеренно длинноголовый с небольшими размерами черепа и лица так называемый прибалтийский;
2) длинноголовый, широколиций - кроманьонский;
3) длинноголовый узколицый - моравский;
4) среднеголовый широконосый, с выступающими вперед челюстями - силезский, известный в данных местах уже с эпохи неолита и ранней бронзы.

Первые 2 типа в эпоху неолита были распространены гораздо шире, чем очерченный ареал (например, прибалтийский тип был известен на юге Скандинавии...), поэто му они вряд ли могут быть признаны исконно славянскими.

Наиболее интересным является третий, моравский, антропологический тип, т.к. границы его распространения полностью умещаются в рамках предполагаемой прародины славян. Этот тип лица выявлен наиболее ярко у славян из Моравии и Слабошева. В период раннего средневековья с этим типом сближается население, проживавшего в районе Познанского воеводства (Польша), и некоторые группы восточнославянского племени северян.

Таким образом, и из антропологических данных вроде бы вытекает вывод о том, что областью первоначального формирования славянства является территория, непосредственно примыкающая к Среднему и отчасти верхнему течению Дуная и охватывающая верховья рек Эльба, включая и ее левые притоки, Одера и Вислы.

Однако в вопросах происхождения и древнейшей истории славян еше много неясного, предположительного, спорного. В этой области необходима еще длительная работа представителей различных областей знания: и языковедов, и археологов, и историков, и этнографов, и антропологов.

Только путем исследования всей совокупности имеющихся данных можно справиться с этой сложной, но в то же время и очень важной проблемой.

Южный и северный варианты начала Руси

"Откуда есть пошла Русская земля?" Почти тысячу лет назад этим вопросом задался один из первых летописцев, составляя "Повести временных лет". Летописец жил в Киеве, отождествлял себя с потомками издавна проживавшего здесь племени полян, которых и считал собственно "русью". Он пересказал предания о том, как теснимые волохами славяне, и в их числе поляне-русь, покинули Норик - римскую провинцию, расположенную между верховьями Дравы и Дунаем по соседству с Паннонией (нынешняя Западная Венгрия). Славяне разошлись по разным землям и обосновались на новых местах. Поляне-русь при этом заняли лесостепную область в Среднем Поднепровье. Когда это было, летописец не знал. Не пояснил он и того, кто такие волохи, поскольку современники его и так знали, о ком идет речь.

А некоторое время спустя в Новгороде возникла другая версия о начале Руси. Новгородский летописец настаивал на том, что русь - это варяги и сами новгородцы происходят "от рода варяжска". Приходят варяги-русь с Варяжского - Балтийского - моря сначала в северо-западные земли и лишь потом спускаются к Среднему Поднепровью. И первым князем "русским" был вовсе не Кий, как уверял киевский летописец, а Рюрик, которому определены и годы правления: 862-879.

Спор летописцев продолжался вплоть до конца XI - начала XII века. А потом в летописных сборниках - сводах оказались обе версии. Что-то в ходе полемики было опущено спорящими сторонами, что-то добавлено для связи позднейшими летописцами-сводчиками. Потомкам же достались разные версии с отголосками жаркого некогда и не вполне понятного позднее спора.

Со временем было забыто, чем возбуждались страсти. В течение ряда веков летопись переписывали со всеми противоречиями и полемическими выпадами летописцев друг против друга, и текст ее застыл как бронзовое изваяние, отлитое по недоделанной и частично разрушенной форме. К атому застывшему тексту долгое время и обращались в поисках истоков Руси. Одни принимали версию, что русь - это поляне, другие признавали русь варяжским племенем. Так разделились приверженцы южного и северного варианта начала Руси. При этом сторонники первого разошлись в определении этнической природы южной руси, а сторонники второго - в вопросе о том, кто такие "варяги", где они жили, на каком языке говорили. Русские источники позднего средневековья (XVI-XVII вв.) помещали варягов по южному берегу Балтики. В годы бироновщины (30-е гг. XVIII в.) 3.Байером и позднее Г.Миллером была выдвинута гипотеза, что под варягами следует разуметь скандинавов, а под варягами-русью шведов. Так родилась "норманская теория", имеющая многих приверженцев и в современной литературе - исторической, лингвистической, археологической.

Летописец в поисках начала Руси ставил три вопроса: "откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первое княжити и откуда Русская земля стала есть". Он, следовательно, различал происхождение народа и государственности.

Вопрос о начале славянства и руси чрезвычайно сложен, общепринятого решения нет и сегодня, и вряд ли оно будет в ближайшем будущем. Далеко не ясен также вопрос о соотношении славян и руси. Вплоть до Х века большинство авторов их разделяет, что, кстати, и является главным источником, питающим норманизм.

Славяне

С VI века византийские источники заговорили о славянах, которые оказались самой активной силой на огромной территории от Иллирии до Нижнего Дуная, вскоре заселили большую часть Балканского полуострова, многие эгейские и среднеземноморские острова, многотысячными группами проникли в Малую Азию.

В это же время славяне доходят до побережья Балтийского и отчасти Северного моря, река Эльба становится славянской почти во всем ее течении, а с верховьев Дуная они просачиваются в Северную Италию, в предгорья Альп и верховья Рейна. Откуда они расселялись? Где та территория, которая вскормила сотни тысяч, миллионы людей с общим языком и верованиями?

Автор VI века Иордан поясняет, что славяне раньше назывались "венедами", "вендами", "виндами". Также - "венедами" - называют балтийских и полабских славян многие германские источники. Называют они их также "вандалами", причем "вандалы" и "венеды" в этом случае понимаются как разные названия одного и того же этноса. В XV веке анонимный польский автор пояснял, что тех, кого поляки называют "поморцами", немцы (тевтоны) зовут "венедами", галлы и итальянцы - "вандалами", а "рутены"-русские - "галматами".

В науке племя вандалов, продвинувшееся в первые века нашей эры от Прибалтики к Подунавью, обычно считается германским, хотя было бы правильнее вопрос о языке и этносе всех прибалтийских племен оставить открытым. Конечно, не случайно, что германские источники столь дружно смешивают славян с "вандалами": и те и другие были для них иноязычными. С "венедами" тоже вопрос не прост. Венеды известны по юго-восточному побережью Балтийского моря, по крайней мере, с начала нашей эры, а самое море называлось "Венедским заливом". Позднее так назывался Рижский залив. На его побережье венеды-венды упоминаются еще в XIII веке и даже позднее.

Но славянских поселений здесь не было. Следовательно, венеды древних авторов - это племена с особым языком, лишь смешавшиеся позднее со славянами, растворившиеся в них, давшие славянам в некоторых случаях свое имя.

У самих славян в памяти жило представление о дунайской прародине. При этом в польских и чешских хрониках называли "матерью всех славянских народов" Паннонию - область Среднего Подунавья, а русская летопись, как было сказано, помещала прародину славян несколько выше по Дунаю, в Норике. Историческое предание - факт, с которым надо считаться; противоречия - тоже факты, которыми нельзя пренебречь. Любая концепция должна учесть и то и другое.

В многочисленной литературе о начале славянства обсуждаются обычно два глобальных вопроса: когда обособился славянский язык и где это произошло. Вопросы эти обязательно должны увязываться друг с другом, потому что споры о прародине теряют смысл, если имеются в виду разные эпохи. В настоящее время хронологическую глубину истории славянства определяют от III - II тысячелетия до н. э. до первых упоминаний славянства в VI веке н. э. Территориально прародину славянства ищут в междуречье Днепра и Западного Буга, в междуречье Вислы и Одера, в Северном Прикарпатье, в Припятье, в прибалтийской части междуречья Вислы и Одера, в Подунавье. Лишь в самое недавнее время в нашей литературе нашли выражение почти все эти гипотезы. А.Л.Монгайт настаивал на том, что начало разных народов надо вести со времени их первого упоминания, и вопрос о "прародине" таким образом снимался: жили там, где их застали первые упоминания. Другой археолог, И.П.Русанова, выделяет славян в рамках пшеворской культуры, существовавшей в южной половине Польши со II века до н. э. по IV век н. э. В. В. Седов ищет начало славянства в более раннее время и в более северных районах, обращая внимание на так называемую культуру клешевых погребений (IV в. до н. э. - II в. до н. э.).

Большинство польских археологов и лингвистов помещают прародину славян между Вислой и Одером, а начало ее ведут от лужицкой культуры, возникающей в XIII веке до н. э. в Центральной Европе. Известный советский лингвист Ф. П. Филин, в целом соглашаясь с такой датой (хотя и не определяя ее точно), искал славян в междуречье Днепра и Западного Буга. Б. А. Рыбаков, неоднократно обращавшийся к проблеме начала славянства, как бы объединил обе точки зрения, расширив зону формирования славян на обе предлагаемые территории и связав их с несколько более ранней культурой, так называемой тшинецкой (около 1450 г. до н. э.).

Летописная версия была популярна в прошлом столетии. Но затем она стала подвергаться критике и просто отвергаться, как отвергалось практически все, что воспринималось как объяснение средневековых авторов.

Но недавно в эту концепцию вдохнул новую жизнь известный лингвист О.Н.Трубачев. Аргументы его почти исключительно лингвистические. Он обращает внимание, в частности, на одно имеющееся в литературе противоречие: славян считают "молодым" народом потому, что их язык поздно отделяется от общеиндоевропейской основы, и его считают наиболее "архаичным" из индоевропейских языков. О.Н.Трубачев разрешает это мнимое противоречие простым допущением, что область формирования индоевропейцев совпадает с прародиной славян. Как прямые наследники давних индоевропейцев на данной территории славяне сохраняют больше архаических индоевропейских черт, и их отрыв от языка-матери не носил такого характера, какой обычно бывает при дальних переселениях, ведущих к изоляции от прародины.

Антропологические исследования истории разных европейских народов существенно затрудняются тем, что примерно с середины II тысячелетия до н.э. и вплоть до принятия христианства у многих европейских народов, включая славян, было трупосожжение, соответствующее определенным языческим представлениям. Тем не менее оказывается, что мост частично может быть перекинут. Этому вопросу посвящен ряд работ Т. И. Алексеевой. Получается, что один из важнейших компонентов, вошедших в состав позднейшего славянства, появляется в Центральной Европе - как раз в области, где искали свою прародину сами славяне - на рубеже III и II тысячелетий до н.э. (так называемая культура колоколовидных кубков, в частности). Кроме того, в славянстве широко представлен более северный, близкий к балтийскому антропологический тип. В результате славяне предстают очень рано, может быть, даже изначально смешанным в расовом отношении народом, и это могло сказаться на специфике его характера.

Русы

Большинство источников, как было сказано, обособляют русов от славян. Поэтому многие специалисты искали предков этого племени в неславянском населении Северного Причерноморья. Еще в средневековых памятниках русов отождествляли с роксаланами - ветвью иранского племени алан. Эту версию затем принял М.В.Ломоносов и еще позднее видный антинорманист Д.И.Иловайский. Наиболее привлекательной она остается и среди советских ученых. В какой мере особому интересу к аланам способствовала их высокая активность и подвижность в эпоху великого переселения! они прошли до побережья Северного моря и Атлантического океана, прошли в Испанию и Северную Африку, объединяясь то с готами, то с вандалами, то с иными племенами, всюду участвуя в сложении новых государств и народностей.

С племенем роксалан или аорсов увязывал русов известный советский историк и этнограф С. П. Толстов, причем он полагал, что племена эти изначально принадлежали к неиранской языковой группе и лишь позднее были иранизированы. Позднее украинский археолог Д.Т.Березовец отождествил русов с аланами Подонья. Развивая наблюдения С.П.Толстова и Д.Т.Березовца, украинский археолог и историк М.Ю.Брайчевский связывает с "сарматской Русью" "русские" названия днепровских порогов в записках византийского императора Константина Багрянородного (середина Х в.), тех самых названий, которые до сего времени остаются одним из главных оснований норманизма. Иранскую подоснову, восходящую к эпохе черняховской культуры (II-IV вв.), видит в земле полян-руси московский археолог В. В. Седов. Как будто к этой же мысли склонялся и известный археолог П.Н.Третьяков, но он предпочитал оставить вопрос открытым, так как видел в поднепровских древностях следы и западного - германского или западнославянского влияния. О.Н.Трубачев склонен связывать русь с выявленными им остатками древнего индоарийского этноса.

Норманистская точка зрения также остается достаточно представительной в нашей археологии и лингвистике. Ее придерживаются, в частности, археологи Д.А.Мачинский, Г.С.Лебедев, к ней склонялся в последние годы жизни М.И.Артамонов, к ней близок лингвист Г.А.Хабургаев. Многие лингвисты и историки, не считая русов норманнами (германцами-скандинавами), тем не менее признают значительную роль скандинавов в образовании Древнерусского государства, как раз исходя из данных, касающихся именно русов. Особенно часто такого рода подмены встречаются в общих работах или же в обзорах, имеющих целью отыскание следов пребывания скандинавов на территории Восточной Европы. Именно "русские" названия порогов и имена князей и дружинников "рода русского" более всего служат убеждению в существовании "норманнского периода" в истории Руси. При этом, как правило, ограничиваются отысканием чего-то похожего в Скандинавии, игнорируя более двух столетий назад высказанное меткое замечание М.В.Ломоносова: "На скандинавском языке не имеют сии имена никакого знаменования".

Вопрос о славянской прародине сложен потому, что мы не знаем, с какого времени начинать. Вопрос о начале "руси" еще сложнее, потому, что нет уверенности в главном: знаем ли мы язык этого племени? А источники дают столько различных "Русий", что среди них легко растеряться и затеряться. Только в Прибалтике упоминаются четыре Руси: остров Рюген, устье реки Неман, побережье Рижского залива и западная часть Эстонии (Роталия-Руссия) с островами Эзель и Даго. В Восточной Европе имя "Русь", помимо Поднепровья, связывается с Прикарпатьем, Приазовьем и Прикаспием.

Б.А.Рыбаков обратил внимание на сведения о Руси в устье Дуная. Область "Рузика" входила в состав Вандальского королевства в Северной Африке. И едва ли не самая важная "Русь" помещалась в Подунавье. В Х-ХIII веках здесь упоминается Ругия, Рутения, Руссия, Рутенская марка, Рутония. Во всех случаях, очевидно, речь идет об одном и том же районе, каковым мог быть только известный по источникам V-VIII веков Ругиланд или Ругия. Располагалась Ругия-Рутения на территории нынешней Австрии и северных районов Югославии, то есть именно там, откуда "Повесть временных лет" выводила полян-русь и всех славян. Возможно, ответвлением этой Руси явились два княжества "Русь" (Рейс и Рейсланд, то есть Русская земля) на границе Тюрингии и Саксонии. Об этих княжествах, пожалуй, мало кто и слышал. А они известны источникам, по крайней мере, с XIII века вплоть до 1920 года, когда были упразднены. Сами "русские" князья, владевшие этими землями, догадывались о какой-то связи с восточной Россией, но не знали, в чем она заключалась.

Помимо названных "Русий", русские летописцы знали какую-то "Пургасову Русь" на нижней Оке, причем даже в XIII веке эта Русь не имела отношения ни к Киеву, ни к Владимиро-Суздальской земле. В нашей литературе упоминалось (в частности, академиком М. Н. Тихомировым) о "русской" колонии в Сирии, возникшей в результате первого крестового похода. Город носил название "Ругия", "Руссия", "Росса", "Ройа". Примерно с тем же чередованием мы имеем дело и при обозначении других "Русий". Не исключено, что в каких-то случаях совпадали различные по смыслу, но сходно звучавшие названия. Но и факт широкого рассеяния родственных родов и племен тоже нельзя игнорировать. Эпоха великого переселения народов дает нам множество примеров такого порядка. В сущности, все охваченные им племена в конце концов распались, рассеявшись по разным частям Европы и даже Северной Африки. Притязания одних родов на господство по отношению к другим, им родственным, побуждали последних отделяться и уходить подальше от честолюбивых сородичей. Руги-русы, очевидно, пережили примерно то же, что наблюдалось у готов, аланов, свевов, вандалов и других племен. Еще и в Х веке византийцы называют русь "дромитами", то есть подвижными, странствующими.

В настоящее время ответа на возникающие естественно вопросы еще нет: никто и не пытался нанести на карту все упоминания Руси. Разные представления об изначальной этнической природе русов сопровождаются обычно и соответствующими осмыслениями самого этнонима.

Норманисты указывают обычно на финское название шведов "Руотси", не объясняя, что вообще это название значит (а значить это слово в финских языках может "страна скал"), сторонники южного происхождения названия указывают на обозначение в иранских и индоарийских языках светлого или белого цвета, который часто символизировал социальные притязания племен или родов. Источники дают достаточно представительный материал и для иного подобного толкования. В Западной Европе Русь, как говорилось, называлась также Ругией, Рутенией, иногда Руйей или Руйяной. В первые века в Галлии существовало кельтское племя рутенов, которое часто сопровождалось эпитетом "флави рутены", то есть "рыжие рутены". Это словосочетание в некоторых средневековых этногеографических описаниях переносилось и на Русь, и, как это указывалось в нашей литературе, для такого перенесения требовалось какое-то хотя бы внешнее основание. И действительно, в Х веке североитальянский автор Лиутпранд этноним "Русь" объяснял из "простонародного" греческого, как "красные", "рыжие". Во французских источниках также, скажем, дочь Ярослава Мудрого Анна Русская осмысливалась и как Анна Рыжая. Название Черного моря как "Русского" встречается более чем в десятке источников Запада и Востока. Обычно это название связывается с этнонимом, служит, в частности, обоснованием южного происхождения Руси.

Это не исключено и даже вероятно. Но надо иметь в виду и то, что само это название осмысливалось как "Красное". В некоторых славянских источниках море называется не "Черным", а "Чермным", то есть Красным. Так же оно называется в ирландских сагах, выводящих первых поселенцев на острове Ирландии из "Скифии" (в ирландском языке: "Маре Руад"). Само название "рутены" происходит, видимо, от кельтского обозначения красного цвета, хотя на ругов-русов это название перешло уже в латинской традиции.

В русской средневековой традиции тоже была версия, что название "Русь" связано с цветом "русый". Традицию эту обычно всерьез не принимают. Тем не менее у нее весьма глубокие истоки. Так, в некоторых ранних славянских памятниках зафиксировано обозначение месяца сентября как руен, или рюен, то есть почти так, как в славянских языках назывался и остров Рюген (обычно Руйяна). Значение этого название месяца то же, что и прилагательного "русый": именно коричнево-желтый, багряный (уже позднее слово "русый" станет обозначать несколько иной оттенок). По существу, все формы обозначения Руси в западноевропейских источниках объясняются из каких-то языков и диалектов как "красный", "рыжий". При этом необязательно речь должна идти о внешнем виде, хотя и внешний вид в глазах со седей мог этому соответствовать. Красный цвет в столь важной для средневековья символике означал могущество, право на власть. Красный цвет могли специально подчеркивать, как подчеркивал автор "Слова о полку Игореве" "черленый", то есть красный цвет щитов русичей. Для язычников эпохи военной демократии было свойственно и ритуальное раскрашивание, на что обращал внимание Юлий Цезарь, говоря о бриттах (они красились в синий цвет).

О языке русов сведений пока мало, и нужна конструктивная концепция, которая позволила бы объяснить разрозненный материал. Выше упомянуто любопытное сообщение анонима XV века, согласно которому рутены называли поморян "галматами". В этой связи напрашивается параллель с иллирийскими далматами, тем более что и известных по германским источникам гломачей называли также делемичами. Географ XVI века Меркатор язык рутенов с острова Рюген называл "словенским да виндальским". Очевидно, какое-то время рутены были двуязычными; переходя на славянскую речь, они сохраняли и свою исконную, которую Меркатор считает "виндальской", то есть, видимо, венедской. В современной германской лингвистике имеет широкое распространение и обоснованная версия, по которой в северных, прибалтийских пределах некогда жили не германцы, а иллирийцы или венеты, так называемые "северные иллирийцы". Доказывается этот тезис главным образом материалом топонимики. Значительная часть топонимики северо-западного побережья Адриатики имеет аналогии в Юго-Восточной Прибалтике. Добавим, что та же топонимика встречается также в северо-западной части Малой Азии и прилегающих к ней европейских областях.

Топонимика иллирийско-венетского облика уходит в достаточно глубокую древность, может быть, к концу эпохи бронзы, когда по всему Европейскому континенту происходят значительные передвижения племен, в том числе передвижения, вызванные поражением Трои и ее союзников из Малой Азии, в том числе венетов (XII в. до н. э.). Именно в последней четверти II тысячелетия до н. э. на юго-восточном побережье Прибалтики появляется чуждое для этого района узколицее население, которое и доныне отражается в облике живущих на морском побережье литовцев, латышей и эстонцев. Именно эта часть Балтийского моря называлась некогда Венедским заливом, и такое название применительно к Рижскому заливу сохранялось вплоть до XVI столетия.

Как соотносились иллирийский, фракийский и венетский языки, остается неясным, но принадлежали они, по всей вероятности, к одной группе. Близок к этой группе был и кельтский язык, хотя кельтические черты в культуре южного берега Балтики, которые выявляются немецкими археологами в последнее время, возможно, имеют уже вторичное происхождение, наслаиваются на более раннюю венето-иллирийскую культуру. Имена послов и купцов "от рода русского", называемые в договорах руси с греками Олега и Игоря, находят более всего аналогий и объяснений именно в венето-иллирийском и кельтском языках. Встречаются в их числе и такие, которые могут быть истолкованы из иранских языков, что неудивительно, если учесть глубокие местные традиции этого языка в Поднепровье, а также в эстонском (чудском) языке.

Итак, русь, славяне, венеды. Исторические судьбы этих трех поначалу разных народов оказались настолько тесно переплетены, что в районе Восточной Европы они со временем стали представлять собой своеобразное единое целое. Процесс объединения (ассимиляции) проходил на основе славянского элемента, но этнические различия сохранялись еще довольно долго, в частности, эти различия отразились в "Повести временных лет". Единое целое трех народов стало основным компонентом формирующейся в IX - XI веках древнерусской народности. В то же время наличие различных этносов в немалой степени повлияло на форму и характер Древнерусского государства.

Именно вопрос об этнической принадлежности руси и варягов, а также о их роли в создании большого государственного объединения на территории Восточной Европы послужил основанием длительного спора норманистов и антинорманистов. Спор этот всегда имел много оттенков от чисто научных до откровенно политических, спекулятивных. Эти оттенки сохраняются и сейчас. А потому на существе проблемы надо остановиться несколько подробнее.

В летописи, как было сказано, соединены разные представления о начале Руси. Один из древнейших летописцев поставил в начале своего труда три вопроса: "Откуда пошла Русская земля", "кто в Киеве нача первее княжити" и "откуда Русская земля стала есть". Ответ прежде всего на эти вопросы и надо искать в тексте. Он и действительно есть в летописи: русь - это поляне, некогда они, как и другие славяне, вышли из Норика - римской провинции на Правобережье Дуная. Первыми князьями в Киеве были Кий и его братья, после чего "род их" княжил у полян-руси. Летописец не знал точно, когда все это было, хотя до него дошли предания о дунайских походах Кия, о приеме его неким византийским "царем". Не знал он и о том, почему полян стали называть русью. Но он настойчиво подчеркивал, что "поляне, яже ныне зовомая русь" - племя славянское, что вместе с другими славянскими племенами оно получило начала христианства еще в Норике от апостола Павла и т.п.

Другой летописец считал, что русь - это варяги, которые пришли в середине IX века к северо-западным славянским и чудским (угро-финским) племенам и установили господство над ними, а затем спустились вниз по Днепру и обосновались в Киеве, сделав его "матерью городов русских". Судя по "Слову о полку Игореве" и позднейшим славянским хроникам, были и иные версии происхождения Руси и начала Русского государства, по крайней мере, происхождения династии. Но две названные оставались главными, повлиявшими и на позднейшую историографию.

Норманистская концепция зародилась в годы бироновщины (30-е годы XVIII века). Это была эпоха повсеместного торжества абсолютизма, эпоха, когда верили, что от главы целиком зависит благосостояние государства и подданных, а любой произвол монарха оправдывался его якобы обязательно благими намерениями. Это была эпоха, когда на раздавленный аппаратом угнетения народ смотрели как на "не способный" на какую-либо самодеятельность. А начавшееся с развитием буржуазных отношений формирование наций заключениям о "способности" и "неспособности" придавало и этнический характер: одни народы более "способны", другие - менее.

Славяне попадали в число последних, германцы, у которых пробуждение национального сознания началось несколько ранее, - в разряд первых. Откровенная тенденциозность создателей норманской теории 3. Байера и Г. Миллера вызвала резкую отповедь М. В. Ломоносова, доказывавшего, что варяги-русь - выходцы с южного и восточного берегов Балтики, принадлежавшие к славянскому языку. Если учесть, что такое представление было распространено в источниках XV - начала XVIII века, причем не только славянских, то говорить о Ломоносове как о родоначальнике антинорманизма можно лишь условно: по существу, он восстанавливал то, что ранее уже было известно, лишь заостряя факты, либо обойденные, либо произвольно интерпретированные создателями норманно-германской концепции. Спор в это время довольно четко выявлял и позиции: немецкая часть Академии наук и бюрократии держалась норманизма, русские ученые и кое-кто из придворных - антинорманизма.

В XIX веке картина станет более сложной. Против норманизма выступит немец Г.Эверс, а одним из столпов норманизма станет выходец из крепостного сословия М.П.Погодин (1800-1875). Правда, его эмоциональные восклицания в защиту норманизма слишком слабо подкреплялись конкретным материалом. Он вообще считал, что "главное, существенное в этом происшествии, относительно к происхождению Русского государства, есть не Новгород, а лицо Рюрика, как родоначальника династии". "Младенец Рюриков, Игорь, - поясняет эту мысль Погодин, - с его дружиною есть единственный ингредиент в составлении государства, тонкая нить, которою она соединяется с последующими происшествиями. Все прочее перешло, не оставив следа. Если бы не было Игоря, то об этом северном новгородском эпизоде почти не пришлось бы, может быть, говорить в русской истории или только мимоходом". Иными словами, норманское участие в сложении государства сводится у Погодина к происхождению государя.

В наше время многие из тех, кто отводит норманнам куда большую роль, кто признает норманской не только династию, но и дружину и вообще социальную верхушку, не считают себя норманистами. Это произошло потому, что вопрос о составе социальной верхушки стал отодвигаться как несущественный, а внимание сосредоточилось на отыскании элементов социального неравенства, которое должно вести к образованию классов и государства.

Спор норманистов и антинорманистов действительно не может теперь восприниматься так, как это было в прошлом столетии. Возможности князя с дружиной вовсе не были столь беспредельными, как это казалось дворянско-буржуазным историкам и социологам. Внутренние законы развития общества в конечном счете преодолевают внешнее воздействие. Но только в конечном счете. А живущее поколение может и не дождаться торжества исторической закономерности, потому что на пути ее встанет какая-то извне появившаяся сила.

В старой норманистской литературе обычно подчеркивался благодетельный характер норманского завоевания или просто утверждения норманнов на верху социальной лестницы. Но в отдельных работах и публицистических сочинениях просматривалось и чисто расистское упоение превосходством силы. Антинорманисты обычно указывали на отсутствие германизмов в языке, языческих культах, вообще в культуре.

Нынешние неонорманисты часто этим аргументам противопоставляют указания на то, что норманны и всюду в Европе не оставили никакого следа. Только это утверждение неверно. Норманны всюду оставили след, и след кровавый, разрушительный. Правильным было бы сказать, что они нигде не играли созидательной роли. А такой вывод будет полезен для сопоставления с тем, что происходило в Восточной Европе. Он, во всяком случае, должен учитываться нынешними приверженцами идеи "норманно-славянского синтеза", пытающимися представить дело таким образом, будто известные всей Европе кровожадные разбойники сразу "размякли", как только увидели созревших для получения государственности славян.

Необходимо подчеркнуть, что норманскую теорию нельзя опровергнуть общими соображениями. Исходя из теоретических положений, можно лишь отвергнуть рассуждения о "способных" и "неспособных" к чему-либо народах. А эти рассуждения, вытекая из норманистской концепции, вовсе для нее не обязательны. Не имеет особого значения и спор о роли пришельцев. Если это норманны, то, по аналогии с Западной Европой, ее следовало бы оценить как отрицательную. Но и такая оценка не подрывала бы норманизма. Иными словами, норманизм опирается на самые различные методологические посылки, причем все, принимающие фактическую аргументацию норманистов, неизбежно являются ее приверженцами, как бы далеко они ни расходились в оценке роли и влияния норманнов в Восточной Европе. Некоторое время назад решающим доводом против норманизма служило убеждение, что все народы из века в век развиваются примерно на одной и той же территории. Теперь этот аргумент помогает скорее норманизму, так как факт многочисленных переселений и перемещений народов очевиден.

В Европе не найти ни одной страны, народ которой не включал бы в свой состав выходцев из доброго десятка языков и племен. И в Восточной Европе следует учитывать, когда и с чем пришли сюда те или иные племена и народности. Это, кстати, прояснит, что привнесли германцы, если они что-то привнесли.

О форме организации славянских племен, точнее, племенных союзов в VI - IX веках выше говорилось. По существу, это стройная, созданная снизу, прежде всего в хозяйственно-экономических целях система, в которой высший слой еще не отделился от низовых звеньев. Мы сейчас несколько искусственно заостряем вопрос на том, можно ли эту весьма устойчивую систему назвать государством, или же следует ограничиться более осторожным определением. А говорить стоило бы о возможных альтернативных государственных формах и их эффективности в данных условиях. И в этом плане интересны представления о задачах высшей власти, свойственные людям той давней эпохи.

У автора "Повести временных лет" на первом месте - понятие "земля". "Русская земля". "Деревская земля", позднее также "Новгородская" и "Суздальская земля". Не род, не племя и не князь. Само понятие "племени" в этом случае предполагает тоже не кровнородственное, а территориально-историческое значение, то есть имеет в виду не кровных родственников, а людей, объединенных общей территориальной организацией. В заслугу Владимиру летописец ставит то, что он вместе со старейшинами радел "о строе земленем, и о ратех, и о уставе земленем". В гриднице Владимира шли пиры, на которые свободно могли приходить "бояре и гриди, и соцкие, и десяцкие, и нарочитые мужи, при князе и без князя". Здесь, правда, уже нет простонародья, но представители народа еще есть, и князь заинтересован в привлечении их на свою сторону.

Древний киевский летописец поставил и вопрос о начале княжеской власти в Киеве. Но принципиальное значение придавалось ему лишь потому, что кто-то оспаривал княжеское достоинство Кия и его преемников, как княжеское же достоинство и правителей отдельных земель. Очевидно, сам летописец ставил выше власть, идущую от земли, по сравнению с той, которая ложится на землю извне, будь она "своя" или "чужая".

В сказании о призвании варягов, возникшем явно позднее, над "землями" возвышается внешняя и извне пришедшая власть. По летописи, потребность в ней возникла потому, что, освободившись от варяжской дани, племена словен, кривичей, веси, чуди и мери утонули в усобицах. Поэтому они договорились пригласить в качестве третейского судьи князя извне, "иже бы володел нами и судил по праву". Достаточно взглянуть на карту, и станет ясно, что экономических потребностей в объединении обширнейшей территории союзов племен не было ни в IX веке, ни много позднее. Соединение разноязычных территорий могла осуществить только именно внешняя власть. Развитие частной собственности вносило противоречия в племенную организацию, но сломать ее она не могла. Эту организацию не сломает и внешняя власть, хотя она и будет к этому стремиться. Именно на этой российской территории вплоть до XIX века сохранится обычное право, противостоящее государственному законодательству.

В сказании о призвании появляется и идея "права" на княжение единственного рода. Насаждалась эта идея Мономаховичами, отстоявшими от родоначальника династии Игоря на целых семь поколений. И похоже, что, кроме них, никто и не вел себя от Рюрика. Во всяком случае, в "Слове о полку Игореве" легендарным родоначальником русских князей признается Троян, а главный герой - Игорь Святославич - назван его "внуком", то есть потомком.

Необходимо иметь в виду, что и слово "владение" под пером летописца означало нечто иное, нежели позднейшее феодальное или княжеское владение. В славянском языке не случайно (так же, как в кельтском) одним словом обозначалась и земля, и управление на ней: власть (волость). "Владение" в этом смысле не означало ни господства, ни собственности. Это была форма - почетной и доходной, по все-таки обязанности. На практике, конечно, владельцы стремились стать и господами и собственниками. Тем не менее княжеский удел никогда не сливался с государственным владением. Да и в рамках домена собственность князя ограничивалась. Не случайно, что, когда в середине XIX века в канун крестьянской реформы возник вопрос, кому принадлежит земля, ясного ответа на него никто не мог дать.

Как было сказано, экономически целесообразная земская власть не могла простираться на обширные территории. Возвыситься над ними могла лишь власть, так или иначе внешняя. Таковая, естественно, пользовалась противоречиями между отдельными землями-княжениями и, конечно, не забывала напомнить о своих заслугах в поддержании "порядка", а также в организации обороны или же походов па внешнего врага. На юге таким племенем-объединителем оказались поляне-русь.

Дунайские воспоминания древнейшего киевского летописца относятся к эпохе великого переселения. Но восстановить ход событий с VI по IX век в Поднепровье в настоящее время не представляется возможным. Можно лишь предполагать, что здесь сосуществовали еще не слившиеся собственно славянские и русские племена вместе с остатками какого-то иного местного и пришлого населения. Кое-что летописец прояснил, сам того не подозревая. Ему очень хотелось приподнять достоинство полян, обосновать их право на первенство в славянских княжениях, а показал он то, что поляне сохраняли еще черты, характерные для многих племен эпохи переселений.

Существеннейшие отличия от остальных славян поляне сохранили в двух наиболее стойких традиционных сферах: в формах семьи и в погребальном обряде. У всех славян было трупосожжение. Поляне выделялись трупоположениями, и это сообщение летописца подтверждается археологическим материалом. У славян при сохранении многоженства преобладала малая семья.

И это тоже подтверждается археологическими данными: размеры полуземлянок (10-20 квадратных метров) могли вместить только малую семью. "Большие дома" черняховской культуры (II-IV вв.) обычно достигали сотни и более квадратных метров. Летописец особое значение придавал форме брака, отметив, что у славян вообще "брака не было", а было умыкание во время игрищ между селами по договоренности с невестой ("с нею же кто совещашеся"). Браком в данном случае обозначается своеобразная коммерческая сделка, покупка жены. У полян сохранилась даже такая специфическая особенность, распространенная у племен эпохи великого переселения, как "утренний дар" жениха молодой супруге после первой брачной ночи.

Летописец специально остановился на том, что молодежь древлян и других славянских племен не почитает старших, родителей. Сами молодые решают и устраивают свои семейные дела. Такое положение естественно, когда основной ячейкой является малая семья, а община строится по территориальному, а не кровнородственному принципу. У полян положение другое. Здесь молодежь в подчинении у старших, которые заключают и браки, причем молодую обязательно приводят в дом родителей жениха. "Большая семья" - обычно наследие кровнородственной общины. Судя по данным, относящимся к Центральной Европе, руги-русы всюду долго сохраняли ту форму общежития, которая была ранее характерна для готов, лангобардов и некоторых других племен. За основу здесь принималась не земля, не территория, а родственная группа, которая легко могла сменить место проживания. Но поскольку группы эти были сравнительно малочисленными, они так или иначе должны были включаться в местную территориальную структуру.

Киевский летописец, прославляя полян, уже и не замечает, что "большая семья" менее гармонирует с территориальным принципом организации общества, нежели семья "малая". Как отмечалось ранее, руги-русы обычно всюду отличались известными претензиями на особое положение, кичились древностью рода, знатностью происхождения. С какими-то притязаниями выступал и "род русский" в Поднепровье. Но суть их летописец нам не разъяснил, да он и не отделял русь от славян по языку и происхождению. Киевский летописец, как было сказано, не слишком жаловал княжескую власть. Для него она была лишь вершиной земского устроения, а о ее наследственном характере он говорит лишь потому, что кто-то оспаривал права местной киевской династии. Вообще это очень существенно, что киевские князья не могут даже и похвалиться древностью своего рода: не перед кем. Может быть, сказывается и другое: в VIII-IX веках по днепровские племена, по летописи, платили хазарам дань, а освобождение от этой дани пришло извне, со стороны варягов-руси. Между тем в Западной Европе, где титулованию придавалось особенно большое значение, русские князья неизменно называются "королями", тогда как, скажем, польские князья лишь "герцогами". Адам Бременский и Гельмольд специально отмечают, что у западных славян "королей" имеют только руяне (русы) с острова Рюген.

Королевское достоинство всех русских князей уходит, следовательно, в уже забытую древность, видимо, в ту пору, когда дунайские руги получили статут федеративного по отношению к Риму королевства.

По договорам 911 и 945 годов видно, что главными занятиями "рода русского" были война и торговля. В договоре Игоря названо 25 послов от княжеской семьи и бояр, причем от каждого индивидуально, и еще 26 послов-купцов, представляющих, видимо, остальных русов - торговцев и ремесленников. Многочисленное посольство в данном случае свидетельствует о противоречиях в корпорации, претендующей на первенствующее положение, о слабости самой княжеской власти, а также о господстве в рамках корпорации частной собственности. В сущности, у этого рода не было никакой общей собственности, если не считать притязаний на обладание славянскими землями по пути "из варяг в греки", что в Х веке означало сбор дани и замену в некоторых случаях местных княжеских династий сыновьями киевского князя.

"Род русский", известный по договорам, в большинстве, видимо, состоял из пришельцев с севера, хотя в числе дружинников и купцов было много носителей имен, характерных для Иллирии и Подунавья, а в княжеской династии преобладали славянские имена. Но пришельцы с севера вопреки мнению норманистов не только сами не были шведами, но даже и в состав дружины их еще практически не включали. Ведь даже после принятия христианства, до конца XI века, у шведов господствовало многоженство, тогда как у полян-руси была моногамия. Не было у шведов и наследственной королевской власти. Иван Грозный даже в XVI веке упрекал шведского правителя Юхана III в том, что он некоролевского рода и что в Швеции вообще никогда не было королей, а потому якобы и не могла шведская сторона претендовать на равный с московским царем дипломатический этикет.

Разумеется, из того, что шведские конунги вплоть до XIV века избирались племенными собраниями, никак не может следовать вывод, подобный тому, что сделал Иван Грозный. Как раз такая система признак не "отсталости", а целесообразности. Она эффективна практически во все времена. Именно такая система помогла Скандинавии очиститься от викингов и избежать крепостного права. Но это явно не та система, что характеризовала русов на любой занимаемой ими территории.

Необходимо иметь в виду, что неизбежные конфликты между "родом русским" и собственно славянским населением, по крайней мере, в Х веке не несли межэтнического антагонизма. Русы ощущали себя аристократическим, но славянским же родом. Не случайно, что славянские имена-титулы распространяются прежде всего в княжеской семье, а договоры писались на славянском языке (предположительно с помощью глаголического, "русского" письма). Естественно, что шло и обычное в таких случаях "размывание" рода в результате брачных контактов, включения в его состав иноплеменных дружинников и, главным образом, за счет стирания различий в культурной сфере, прежде всего в верованиях. Но при этом киевские русы все-таки не забывали о своих сородичах где-то в Подунавье, в Центральной Европе, может быть, и в Прибалтике.

Правда, и во всех других районах, где оседали группы ругов-русов, преобладала славянская речь, и центральноевропейские рутены также обычно рассматриваются в источниках как особая ветвь славян. В традиционном норманизме этнонимы "русь" и "варяги" воспринимались как равнозначные, а потому скандинавское происхождение варягов доказывалось обычно материалами, относящимися к руси. Большинство советских ученых считает русь южным, причерноморским (хотя и неславянским) племенем, варягов же в согласии с норманистами признает за шведов. Между тем, если о неславянстве русов говорят многие источники, то в отношении варягов IX-Х веков таких материалов вообще нет. Норманизм держится на том, что послы от "кагана росов" в Германии в 839 году вроде бы оказались "свеонами", что в 844 году на Севилью напали русы, пришедшие откуда-то с севера, что Константин Багрянородный в середине Х века называет днепровские пороги славянскими и "русскими" именами, что хронист Лиутпранд в Х веке отождествляет "русов" с нордманнами и что сами имена "рода русского" в договорах - неславянские. Но ведь это все именно русы, а не варяги. Варяги же могут рассматриваться в этом контексте лишь в той мере, в какой они русы, в какой оправданно их отождествление.

Совершенно очевидно, что именем "варяги" в разных случаях покрываются разные этносы. "Варяги-русь" - это, по всей вероятности, действительно русы - русы балтийские, родственные дунайским, поднепровским и прочим. Так могли называть и обитателей Рюгена, и группы русов-ругов, рассеянных по восточному побережью Балтики. Может быть, особое внимание должна привлечь Роталия (Западная Эстония), поскольку в русском именослове много имен явно чудского, эстонского происхождения, а такие имена, как "Игорь", "Игельд", "Иггивлад", могут прямо сопоставляться с "иговским языком", особо выделяемым Курбским еще в XVI столетии на территории Эстонии. Эстония зажимает особое место и во всех сагах, где речь заходит о Руси, в частности в сагах об Олафе Трюггвасоне.

Вместе с тем киевский летописец имеет в виду нечто иное, когда говорит о варягах. В самом раннем упоминании варягов - именно свидетельстве летописца времени Владимира - они живут на восток от чуди (эстов) до "предела Симова", под которым разумелась Волжская Болгария. Это были как раз те земли, на которых утвердились варяги, пришедшие с Рюриком.

Самих новгородцев и южные и северные летописцы выводили "от рода варяжска". Западные пределы расселения варягов киевский летописец ограничивает, с одной стороны, польским Поморьем (Поморье принадлежало Польше в конце Х века) и с другой - территорией Дании, называемой в Повести временных лет "землей агнян", то есть англов - германского племени, занимавшего южную часть Ютландского полуострова. Соседями англов на южном берегу Балтики были "варины", "вары", "ваары", "вагры" - племя, принадлежавшее к вандальской группе и к IX веку ославянившееся. В генеалогии саксонского рода Веттинов, составленной в XIII веке, в связи с событиями конца Х - начала XI века упоминаются два маркграфа, управлявших "маркой Верингов". Так называлась именно область обитания варинов.

Тождество "варягов" с "варинами" с языковой точки зрения очевидно. У этнонимов один и тот же корень, а различия в этнообразующих суффиксах обычны для всей этой территории; в кельто-романских языках этноним должен звучать как "варины", в германских - "вэринги", у балтийских славян - "варанги", у восточных - "варяги". Достаточно очевидно и значение этнонима. В немецкой литературе давно принята этимология племенного названия "варины" от старого индоевропейского "вар" - море, вода. В сущности, это одно из основных обозначений воды в индоевропейских языках, вариантами которого являются также "мар" или "нар" ("варангов" - варягов - в Византии иногда звали также "марангами"). И только заведомо тенденциозное желание перенести "вэрингов" в Скандинавию побуждало искать для них какую-то иную этимологию. Варяги, следовательно, - это просто поморяне. Поэтому название это всегда распространялось на разные морские народы, и только на морские.

Каждой эпохе свойственно смотреть на предшествующие свысока. Сколько раз летописцам приходилось подвергаться критике и поучениям со стороны не слишком благодарных потомков! Почему это варяги, построив новый город, называют его "Новгород"? Почему они дают название "Белоозеро" городу, воздвигнутому на территории, куда еще и славяне-то не проникали? Почему Изборск, Плесков-Псков - и ни одного "хольма", "бурга", "штадта"? А во времена, когда писал летописец, просто еще и не было этой проблемы. Он рассказал, что приходили варяги "из-за моря", а язык их был понятен и киевлянам. В XVIII веке летописца начнут журить за наивность и простоту. И XVIII век покажет, что даже не слишком многочисленного иноземного слоя в высших эшелонах власти достаточно, чтобы на тех же территориях место "градов" заняли "бурги".

Сейчас главным прибежищем норманизма является археология. Но и интерпретация археологических данных оказывается подчас полярной. Известный ленинградский археолог Г.С.Лебедев в ряде работ готов был увязать с норманнами чуть ли не все погребения киевской знати Х века. А в другой работе он признает, что к скандинавским может быть отнесено лишь одно погребение из 146-и. Почему-то до сих пор многие археологи просто закрывают глаза на известные археологические же факты. Так, по всему северу Руси распространена специфическая фельдбергерская керамика, характерная для балтийских славян VIII - Х веков. На посаде города Пскова она составляет в соответствующих слоях свыше 80 процентов. Много ее в Новгороде и других городах, доходит она до Верхней Волги и Гнездова на Днепре, то есть до тех областей, где киевский летописец помещал варягов. А в Киеве ее нет вовсе. И с такого вот рода фактами, видимо, и связано противопоставление "варягов" и "руси", прослеживающееся в ряде летописных текстов.

Влияние Балтийского Поморья сказалось даже на антропологическом облике населения Северной Руси. Проанализировав материалы, относящиеся к Х-XIV векам, известный специалист В. В. Седов установил, что "ближайшие аналогии ранне средневековым черепам новгородцев обнаруживаются среди краниологических серий, происходящих из славянских могильников Нижней Вислы и Одера. Таковы, в частности, славянские черепа из могильников Мекленбурга, принадлежащие ободритам". То же население достигало и Ярославского и Костромского Поволжья, то есть того района, к которому всегда привлечено особое внимание норманистов.

Даже и в наше время сохраняются островки, где живут непосредственные потомки тех давних переселенцев. Так, обследовав недавно население Псковского обозерья (западное побережье Псковского озера), антропологи Ю.Д.Беневоленская и Г.М.Давыдова обнаружили группу, принадлежащую к "западнобалтийскому типу", который наиболее распространен у населения южного побережья Балтийского моря и островов от Шлезвиг-Гольштейна до Советской Прибалтики.

Колонизационный поток с южного побережья Балтики на восток должен был начаться с конца VIII века, когда Франкское государство, сломив сопротивление саксов, стало наступать на земли балтийских славян и остатки давнего местного населения. В этом же направлении отступает и часть фризов (из области нынешних Нидерландов), особенно после крупного поражения от датчан в битве при Бравалле в 786 году. Распространение здесь христианства все более стирает этнические различия, но углубляет религиозные и социальные. Опорные же пункты язычества оказываются на южном берегу Балтики. Сама Скандинавия также оказалась на пути колонизационного потока, идущего с запада на восток. В Скандинавии долго сохранялись славянские поселения. В поток этот неизбежно вовлекались и собственно скандинавы, не говоря уже о вооружении в предметах быта, которые можно было и купить, и выменять, и отнять силой на любом берегу Балтийского моря. Необходимо только иметь в виду, что в IX-Х веках уровень материальной культуры на южном берегу Балтики был едва ли не самым высоким в Западной Европе, а варины еще в VI веке славились изготовлением мечей, которые привозились на продажу в Италию.

В сказании о призвании варягов особенно подчеркивалась знатность рода Рюрика, хотя никаких доказательств в пользу этого не приводилось. В некоторых средневековых генеалогиях Рюрика с братьями выводили из рода ободритских князей (их считали сыновьями Годлава, убитого датчанами в 808 году), а тех, в свою очередь, привязывали к венедо-герульской генеалогии, по древности уступавшей только датской. Других альтернативных генеалогий для Рюрика нет, если не считать откровенно фантастическую легенду о родстве его с римскими Августами (кстати, и в этом случае его выводили с южного берега Балтики). Но летописцы, настаивавшие на приоритете Рюрика перед другими династиями, видимо, и не могли ни на что реальное опереться, так как на севере княжеская власть явно имела меньшее значение, нежели на юге, в Киеве. Варяги привносили с собой вовсе не монархическую систему, а что-то вроде афинского полиса. Древнейшие города севера, включая Поволжье, управлялись примерно так же, как и города балтийских славян. Кончанская система Новгорода близка аналогичному территориальному делению Штеттина.

Даже необычно важную роль архиепископа Новгорода мы поймем лишь в сравнении с той ролью, которую играли жрецы в жизни балтийских славян, по крайней мере, некоторых из них. И не случайно, что позднее, когда княжеская власть будет осваивать Волжско-Окское междуречье, в противовес старым "боярским" городам будут воздвигаться новые, княжеские, а в самой новгородской земле княжеской власти так и не удастся утвердиться.

Варяжский тип социально-политического устройства - это в конечном счете тот же славянский (во всяком случае, более славянский, чем собственно русский), основанный полностью на территориальном принципе, на вечевых традициях и совершенно не предусматривающий возможность централизации. Отличительной особенностью этого типа является большая роль города вообще и торгово-ремесленного сословия в частности. Именно высокий уровень материальной культуры и отлаженность общественного управления обеспечили преобладание переселенцев на обширных пространствах севера Руси, а также быструю ассимиляцию местного неславянского населения.

Таким образом, в принципе правы те, кто считает, что государственность на Руси сложилась ранее вокняжения Рюриковичей или каких-то иных династий. Только естественная государственность в эту эпоху не могла простираться на необозримых пространствах. Соединить их могла лишь какая-то внешняя сила, внешняя для большинства областей. Да и при этом условии единство могло сохраняться лишь при определенной взаимной заинтересованности. Скажем, освобождение от хазарской дани могло создать внешней власти необходимый авторитет, а невысокие размеры дани поначалу окупались выгодами относительной безопасности и вовлечением в международную торговлю, а также в дальние походы. Внешней силой в IX-Х веках является "род русский", видимо соединивший выходцев из Поднепровья, Подунавья и Прибалтики. Варяги и отчасти фризы, включившиеся в колонизационный поток с конца VIII века, могли пополнить княжеские дружины, но самостоятельной роли все-таки не играли, а на севере Руси именно они повлияли на создание полисной системы, не принимающей централизации.

Вопрос о появлении человека не так прост, как кажется и относится к основополагающим вопросам картины мира. Исследование наших предков не только даст нам возможность узнать многое о нас самих, но и даст ощущение преемственности Духа. А это немало.
Давайте попытаемся разобраться. Что мы имеем? В настоящее время нет никаких поводов для сомнений, что дальние предки человека появились в Африке несколько миллионов лет назад, но ответ на вопрос, где конкретно появился современный человек – «гомо сапиенс» вовсе не так однозначен. Сейчас в научных изданиях и СМИ количественно доминирует простая, как молоток, идея о том, что Африка была инкубатором всех типов человека. Упрощенно говоря – все предки человека появлялись исключительно там и затем расселялись по всему миру, причем каждая следующая волна была более продвинутой и начисто истребляла предыдущую, не смешиваясь с несчастными. Идея резни под корень тоже появилась неспроста и вот почему.
Дело в том, что может быть только два варианта происхождения современного человека:
1. человек появился только в одном месте и потом заселил всю Планету (моноцентристкая теория)
2. Все люди имеют общего дальнего предка, но современный человек появился в нескольких местах (полицентризм)
Можно придумать и третий вариант - человек возник в нескольких местах, а потом группы перемешивались, но в принципе, это все тот же второй вариант, потому что группы людей не могут везде перемешаться в одинаковых пропорциях.
Понятное дело, что из второй теории следует, что народы и расы исходно не равны в каких-то своих способностях. Утверждающих это обычно называют «расистами», но это не совсем так. Расизм – это мировозрение о высших и низших расах (народах). Естественно, каждый «нормальный» расист считает свой народ самым высшим. На самом же деле логически вовсе не следует, что неравенство означает «лучше» или «хуже». Как сказать, кто лучше: человек с музыкальными способностями, техническими, философскими или развитый гармонично? Странный вопрос, правда? Смотря когда, где и при каких обстоятельствах. Так оно и с народами.
Из моноцентризма прямо следует, что все народы одинаковы в своей сути. Если же еще принять за постулат, что все общества развиваются по одному сценарию, то получим на выходе идею о «столбовой дороге человечества», то есть едином для всех народов пути развития. Кто сейчас считается в лидерах? Правильно - Запад, а те кто не соглашается следовать по указанному пути, тот автоматически объявляется врагами прогресса и Человечества. Узнаете? Это же современный западный либерал-глобализм. Поэтому неудивительно, что декларируемая западными научными кланами точка зрения, утверждает, что и современный человек появился в одном месте - Африке, а затем уже расселился по всему свету. Ничего личного, просто сильно надо. На вопрос, что же Африка за такое удивительное место и почему оттуда теперь не появляется сверхчеловека, ответов почему-то не следует.
Неудивительно, что так настойчиво отстаивается точка зрения «резни родственников под корень»: потому что в противном случае создается почва для полицентризма – где-то «улучшенный вариант человека» сильно смешался со своими звероподобными родичами, где-то поменьше, а где-то гены «последней модели сапиенс» африканского происхождения вообще остались в нетронутой чистоте.
Опыт показывает, что за любыми идеями Запада надо следить, как за руками шулера, а то в момент обведут вокруг пальца. Было выгодно – была высшая белая раса, а на основе ее – выгодная работорговля, грабеж, истребление цивилизаций и народов целых континентов, а также многие другие преступления перед человечеством, которые даже не снились самых жестоким дикарям, на чем сейчас стараются не акцентировать внимание. Как только стало выгодно обратное, так все развернулось на 180 градусов. Если вчера «вешали грязных ниггеров» и травили собаками «проклятых краснокожих», то сегодня носятся с «афроамериканцами» и «аборигенами». Декорации меняются, интересы доминирования – остаются. Естественно, речь идет о западном «мейстриме», имеющим доступ к СМИ – научным и национальным, встречаются и честные ученые, отстаивающие точку зрения, которую считают правильной. Только их голос, как правило, не слышен.
До недавнего времени упомянутая выше модель была вполне приемлема: археологи утверждали, что возраст «человека разумного» - около 30000 лет, а все предыдущие волны укладывались в период в несколько сотен тысяч лет. Понятно, что для возникновения местных центров развития человека в такой модели просто не хватало времени – только бедолаги неандертальцы и прочие питекантропы успевали обустроиться на новом месте, как тут же накатывала следующая волна беспощадных дарвинистов из Африки. Сам «человек разумный» до периода где-то в 10-11 тыс. лет до н.э не имел никаких шансов развить цивилизацию, потому что в Европе свирепствовало последннее в Ледниковом Периоде Валдайское оледенение и все силы уходили на выживание, какая там цивилизация?
Однако, последние годы археологические раскопки стали поставлять весьма интересные данные – найдены останки «человека разумного» возраста почти 200 000 лет. Но самые интересное происходит в России (относем к ней временно утраченные исконные территории).

Данные, полученные археологами за последние годы, в принципе не согласуются с той картиной расселения современного человека, которую рисует современная западная наука, утверждающая, что все современное неафриканское человечество происходит от небольшой популяции, вышедшей из Африки примерно 80 тыс. лет назад.
Мы уже говорили, что пришельцы приходили в Евразию волнами, первая волна была несколько сотен тысяч лет назад, однако находки в Грузии продляют этот срок минимум до возраста 1.8-2 миллиона лет! Шокирующий исторический интервал, не правда ли? Достаточто ли было у «грузинского человека» времени, чтобы эволюционировать во что-то, более продвинутое? Два миллиона лет? Более чем. Чуть помладше первые стоянки у села Костенки Воронежской обл. –1 млн. лет. Тоже, в общем, достаточно для эволюции.
В Центральной и Западной Азии обитали потомки так называемой "второй волны", которая, по археологическим данным, вышла из Африки ок. 400 тыс. лет, не дошла до Восточной Азии, но осела на территории России, Средней Азии и Монголии.
Крупный специалист-палеоантолог А. Марков приводит данные, что специалисты с мировым именем, такие как академик Деревянко в личном разговоре утверждают, что представители так называемой «2-ой волны» имели хорошо выраженные сапиентные признаки. То есть, честно говоря, были нашими ближайшими родственниками, а скорее всего – прямыми предками. Что также интересно – они не решаются высказывать такое в научных журналах, видимо, опасаясь обструкции западных ученых и их агентов влияния в России.
Интересно, что по археологическим данным, Европу в то же самое время (50-100 тыс. лет назад) населяли "классические неандертальцы", современный человек заселили ее много позже - около 35-40 тыс. лет назад, после технической и культурной революции верхнего палеолита. Марков высказывает предположение, что только западноевропейские "классические" неандертальцы были изолированной тупиковой расой – ветвью. С ним согласны и другие русские специалисты: «Как вид неандерталец прослеживается только в приледниковой зоне Западной Европы в интервале 70-30 тыс. лет назад.»
Археологи (напр. Акад. А.П.Деревянко) убеждены, что «наши» сапиенсы скрещивались с азиатскими неандертальцами довольно свободно и таким образом, неандертальцы в определенной степени тоже наши предки. Анализ 50 000 –летних костяков показывает, что это «гомо сапиенс с некоторыми чертами неандертальцев». Анализ митохондриальной ДНК зубов и костей возраста до 44.000 лет из пещеры Окладникова, не обнаружил "ничего неандертальского". Если говорить прямо, то это значит, современный человек не просто существовал на территории России как минимум, 45-50000 лет назад, а занимал обширные территории.
Все «шокирующие» стоянки фантастической древности находятся на территории России. Почему? Можно предположить, что условия для эволюции человека были оптимальными: жизнь на грани суровых и благоприятных условий привела к появилению современного человека – борца, первооткрывателя и изобретателя. Трудно найти для таких условий более подходящее место, чем Россия. Популяции, оказавшиеся в слишком благоприятных условиях, просто не встали перед необходимостью меняться и прилагать усилия для своего развития. Те, кто оказались в экстремально суровых условиях, все силы потратили на отчаянную борьбу за выживание. Тут прослеживается аналогия уже с не такими древними временами– оказавшиеся в сказочных природных условиях негры и ряд азиатских народов вообще не эволюционировали в развитии общества, они были вполне счастливы и так, оказавшиеся в экстремальных условиях выживания эскимосы или ненцы просто не имели для развития общества ни сил, ни ресурсов.
Подобную точку зрения высказывал крупнейший специалист-палеоантолог И.Ефремов, он полагал, что условия на грани суровых и благоприятных оптимальны для человека, более того, получившиеся люди будут очень красивыми. Все соседние народы, кстати, отмечают удивительную красоту русских людей.
Важнейшие археологические открытия идут одно за другим, «валом» за период в 10-15 лет. Видимо, пришло время. Западные ученые основывают свои теории на генетической экспертизе, кстати, пока весьма несовершенном методе для определения истины для такой незапамятной древности. Против них есть очень убедительные археологические аргументы, такие как "многослойные стоянки", обнаруженных Алтая, Казахстана, Сибири, Урала, Юга России и других местах. Самая известная и удивительная из них - Денисова пещера ( часто объединяемая со стоянкой Карама), где люди жили от 280 тыс. лет назад почти до современности, практически без перерыва. Найдены даже слои, возраста 550-700 тысяч лет, но ученые не могут утверждать, что в тот период древние люди там жили непрерывно. Такие многослойные стоянки показывают четко прослеживающуюся эволюцию культуры, даже речи не может быть об уничтожении местной культуры какими-то пришельцами. Если бы где-то в интервале от 40-80 тыс. лет назад произошло вторжение «африканцев», которые вытеснили и истребили все древнее евразийское человечество (а это утверждает "генетическая" версия), то это не могло не отразиться в археологической летописи, что-то обязано было резко измениться: орудия, видовой состав съеденных животных или что-то еще. А.К.Агаджанян, досконально изучивший питание жителей Денисовой пещеры, убедительно показал, что структура питания и его пропорции у ее жителей не менялась, то есть замещение наших земляков некими пришельцами издалека невероятно. Археологи видят здесь не скачок, а постепенный прогресс в рамках единой культуры, единой традиции. То есть не существует никакого подтверждения теории моноцентризма, однако, в «мировой науке», контролируемой западными учеными, господствует именно она.
Чего это так опасаются наши ученые, почему часто они стесняются публиковать свою точку зрения, в то время как их западные коллеги ведут себя исключительно нахраписто? Очень просто: ученые – не несгибаемые борцы, а вполне управляемые люди, которые боятся оказаться в изоляции от приглашений на конференции, публикаций в престижных журналах, большинство из них теперь и вовсе живет на подачки западных структур (т.н. «гранты») и строптивец запросто окажется без средств к существованию. Что и говорить, Запад ведет рассчетливую политику – с помощью мизерных подачек контролируется научная элита конкурента. Недальновидные цивилизации сами оплачивают свое идеологическое уничтожение.
Давайте вернемся к древним стоянкам на территории России.
Село Костенки под Воронежем известно давно, но недавно там было твердо установлено, «эти раскопки - неопровержимое доказательство того, что Человек Разумный сначала обитал на территории России и только потом пришeл в Европу. Специалисты сделали вывод, что через деревню Костeнки проходили "шeлковые пути" каменного века.» Возраст найденных останков «человека разумного» - не менее 45000 лет. Вообще возраст древнейших стоянок в Костенках – свыше 1 млн. лет. На территории Тамани, под Темрюком обнаружена древнейшая стоянка человека на территории нашей страны – свыше миллиона лет (2003 г). Стоянка Сунгирь, - ок. 30 000 назад, но найдены доказательства, что она много старше – ок. 70 000 лет находится в г. Владимир. Удивляет уровень развития жителей стоянки: охота на мамонта, весьма грозного противника, была поставлена просто на поток. Это немыслимо без прекрасной дисциплины, координации действий, храбрости и высокого уровня управления и планирования. Эти люди уже тогда умели выпрямлять изогнутые бивни мамонта, изготавливая из них копья длиной до 2,4 м. Как они это делали- остается загадкой. В 70-е годы советские ученые открыли секрет выпрямления бивней – ванны из кислого молока, но откуда молоко в нужном количестве 30 000 лет назад за почти на кромке ледника, если нет домашних животных? Удивительно огромное количество бус - свыше 10000, браслетов, фигурок из кости мамонта, ритуальных украшений, символов власти. То есть о прозябании этой культуры не может быть и речи – у жителей было огромное количество свободного времени для творчества.

Реконструкция хорошо сохранившегося скелета 50-60 летнего мужчины богатырского сложения показала, что он выглядел необычайно молодо для своих лет даже по нашим временам, по всей вероятности он обладал чудовищной физической силой.

Сунгрирцы прекрасно ориентировались по сторонам света Скорее следовало удивляться, если бы было обратное: ориентация на местности и координация в по времени больших групп людей при охоте на опасных сверей просто должна была быть блестящей. Теплая обувь, расшитая бусами, костяные перстни, шапочки из меха, на одежде каждого погребенного ребенка находилось примерно около 3000 бусин из мамонтовой кости! Жезлы покрытых знаками, которые, как полагают являются календарными. Естественно, это не письменность, но сам факт записи знаний впечатляет. Очевидно, что сунгирцы умели считать или, по крайней мере знали элементы счета. Без сомнения, что жители имели развитые космогонические представления и соответствующую мифологию.

В детском захоронении умершие ориентировались головами антиподально на точку восхода Солнца в летнее солнцестояние (мальчик) и точку захода взимнее солнцестояние (девочка).

Сохранились совершенно необычные предметы – солярные знаки («колеса»), словно пришедшие с Руси 10 века – диски, имеющие 4 или 8 прорезей. «Подвески, связанные с солярным культом, имеют форму круга, креста, креста в круге, колеса и т.п. Дата их - XI-XIII вв. подвески имели широчайший ареал. ... они известны на всех землях, где к этому времени расселились восточные славяне.». Да и до сих пор «колеса» можно встретить на Русском Севере. Это еще раз ставит вопрос – насколько глубока приемственность Русской Цивилизации и этих дальних предков? Не знаю, как насчет генетического родства, но духовное, мировоззренческое родство прослеживается явно.

Археологи полагают, что фигурка животного, приведенная на рисунке – священное изображение коня (лося?). В самых древних русских мифах Вселенная была рождена лосихой (в иной версии - двумя). До сих пор на Русском Севере ходят почти забытые отголоски легенд, говорящих, что наши предки доили лосих, а лоси помогали человеку. Может быть это каким-то образом связано с выпрямленными бивнями? Естественно, это всего лишь предположение автора. Как долго наш народ находится на своей Родине? Если эти предположения верны, то неудивительно, почему нет в мире народа, более сросшегося со своей Матерью-Землей, защищающего его с непонятной иным народом стойкостью.
Обычно при словах «стоянка первобытного человека возраста 30 000 лет» возникает образ звероподобного темного дикаря, но очевидно, что наши сунгирские предки не имеют с ним ничего общего.
Мысовая- самая древняя на Урале возле Магнитогорска. Всевозможных изделий из яшмы и кремня было здесь так много, что участок площадью ок. 100 кв.м расчищали слой за слоем почти 10 лет. Сейчас ученые оценивают возраст стоянки как минимум в 700 000 лет.

Оби-Рахмат, около Ташкента, Узбекистан. Предполагаемый возраст находки: не менее 50000 лет. Человек из Оби-Рахмат демонстрирует смешанные характеристики неандертальцев и людей современного физического типа, а многие его морфологические характеристики специфичны и не имеют палеоантропологических анало-гов. Исследователи затрудняются ответить однозначно на вопрос о причинах подобной уникальности Homo из Средней Азии. Ископаемые останки древнего обитателя Оби-Рахмата считаются либо доказательством независимого мультирегио-нального образования человека современного физического типа, либо - свидетельством гибридизации современного человека и неандертальца, что до последнего времени признавалось маловероятным.
Улалинка, Горно-Алтайск – свыше по самым скромным оценкам – 400 000 лет, но более вероятно – свыше 700 000 лет.

Муллино - многослойное поселение в Ю. Предуралье, она кажется совсем юной по сравнению с приведенными выше - «всего» 8500 лет. Но это самое древнее в нашей стране и одно из древнейших в мире поселение скотоводов. В те времена это был «хай-тек» - самое последнее достижение прогресса. Интересно, что согласно исторической науке, домашние животные впервые появились в неолитическом Египте (VI—V тысячелетия до н. э.). Сейчас найдены и несколько более древние стоянки скотоводов в Малой Азии, а здесь – VII тысячелетие, на 2000 лет старше, чем ожидалось для наших мест. Наши земляки явно не отставали в прогрессе.
Мохово I. Считалось, что ее возраст 300-400 тыс. лет [1, Деревянко 1992], теперь анализ пыльцы показывает, что это 400-600 (700?) тыс. лет [1, Воронова 1999].

Далее следуют три интереснейшие стоянки, которых, согласно современной науке в принципе «не может быть». Мамонтова Курья р. Уса – стоянка современного человека примерно 40.000 лет до н.э. за чертой полярного круга, что полностью противоречит сегодняшним представлениям, согласно которым еще 15 тыс. лет назад север Евразии вплоть до Карпат и Приднепровья был сплошь покрыт ледником, естественно, человек жизнь не мог в принципе. Макарово-4 Река Лена, более 39.000 лет, чуть моложе предыдущей. Берелех – Индигирка 30.000 лет – самая аномальная из стоянок среднего палеолита (71° северной широты) – далеко за полярным кругом.
Эти три «невозможные» стоянки означают одно из двух – либо оледенение не особо мешало развитию человечества, либо принципиально неверна сама теория оледенения. В любом случае это требует пересмотра очень многих научных воззрений, что вряд ли обрадует научную мафию.
Наконец, самая таинственная из стоянок: Диринг-Юрях [18,19], которую ее перооткрыватель – советский ученый Мочанов датирует как минимум возрастом в 1.8 миллиона лет. Ученые говорят откровенно, что если эта теория подтвердится, то надо будет в корне пересматривать всю теорию эволюции человека. В таком важном вопросе, казалось бы, надо бросить немалые силы на исследования. Но то, что происходит с Диринг-Юрях вызывает, как минимум, удивление тем, как решаются вопросы установления истины в современной науке. После поднявшейся волны интереса во всем мире появились некие американские эксперты, которые «установили» срок находки примерно в 300 000 лет. После этого была словно поставлена точка. Ну какие могут еще вопросы, если сами американцы сказали? Практически в то же самое время проверка эксперимента американцев на физфаке МГУ показала, что результаты американцев ошибочны как минимум на миллион лет. Относительно независимые эксперты из Канады, доказали, что результатам американцев вообще нельзя доверять из-за полной неотработанности метода. Незнакомых с американской культурой людей поражает бесстыдство с которые сами американские исследователи заявили, когда их поймали за руку, что да, наш метод совершенно недостоверный, но другого у нас нет, поэтому надо считать за истину результаты наших измерений! Потрясающую наглость, обычную для англосаксов, чувствующих свою силу, ученый мир очередной раз подобострастно проглотил. Говорят, что есть свидетельства очевидцев (немцких ученых), которые показывали, что американцы заявили древность образцов вообще до взятия проб! Неудобная тема замята. Принята американская точка зрения.
Естественно, у меня и мысли нет выносить свое суждение о древности находок, поскольку я не обладаю необходимой квалификацией, но качество аргументов ученых в этом вопросе, их логику и весьма странное поведение в состоянии оценить любой думающий человек. Складывается ощущение, что с Диринг-Юрях проведена грамотная операция сокрытия истины – первооткрыватели стоянки в западных источниках и с помощью их российских агентов влияния были превращены в посмешище без шансов оправдаться. Справедливости ради надо сказать, что не без ошибок и глупостей со стороны самих первооткрывателей. После создания устойчивого негативного фона вся альтернативная информация была начисто заглушена. Эта тактика давно отработана, например, по той же схеме в СМИ была развернута спланированная кампания по осмеиванию «теории заговора» и теперь все доказательства закулисных сделок правящих группировок вызывают у толпы насмешку – ярлык уже приклеен.
Кстати, заявления «ученых», о том что генетики всего мира якобы определили, что родина современного человека – Африка, есть прямая ложь и подлог, немалое количество ученых весьма высокой квалификации заявляют совершенно обратные вещи (что естественно для науки), только их голос не слышен. Более того, обвинение в научной непорядочности, лжи и целенаправленном замалчивании научных данных было брошено американским историкам в лицо в речи на заседании Нобелевского Комитета! Характерно, что в ответ не было сказано ни слова. Естественно, утверждения о единодушии среди генетиков в СМИ не просто не прекратились, а только многократно усилились.
Все это говорит о том, что в настоящее время ни в коем случае нельзя доверять без необходимого анализа заявлениям научных экспертов, в особенности западных. Их действия часто направлены не на открытие, а на сокрытие истины и дезинформацию общественного мнения в целях сохранения контроля за общественным сознанием. Естественно, при этом необходимо самим пользоваться строго научным подходом и безупречной логикой в выработке своей точке зрения, не выдавая желаемое за действительное. Ложь себе – самый худший из видов лжи, а шарлатанов и недобрых людей и так хватает.
Исключительно важный вывод, который следует из возраста упомянутых стоянок: появляется теоретическая возможность существования в Северной России «потерянных цивилизаций», намного более древних, чем все известные до сих пор. В «классической схеме» для них нет места- пока кроманьонец сформировался (30 000 лет назад) и добрел до территории Северной России, то в это время вновь набравшее силу Валдайское оледенение (нач. 110-115 000 назад) после закончившейся в это же время оттепели (интерстадиала) не дало ему никакой возможности пройти в высокие широты. Понятно, что вся убогая его жизнь теплилась на грани выживания, в лучшем случае, на широтах Южной России до тех пор пока ледник не отступил примерно11 000 лет назад.
Понятно, что до Валдайского оледенения человек, согласно господствующей теории, эволюционировать так же не мог. Однако, после открытия стоянок в сотни тысяч и миллион лет возрастом становится очевидным, что время и условия у наших предков явно были. Стоянки возраста 40-50 тыс лет показывают, что у наших предков была «фора» в пару десятков тысяч лет до очередного теоретического прихода ледников. Все это приводит к тому, что теперь в развитии современного человека в Северной Европе и Сибири возникает «темный период» длиной, как минимум, в несколько десятков тысяч лет. Были ли периоды тысячелетних «оттепелей», когда бескрайние степи были теплыми и заполнялись бесчисленными стадами зверей, а наши предки могли успешно развиваться даже за Полярным Кругом или неверна сама теория оледенения, а ледники же занимали только небольшой участок и не так долго, как думали до настоящего времени – пока не ясно.
Разумеется, нет и речи о цивилизациях, подобной современной, которая очень сильно воздействует на природный ланшафт. Цивилизация может достигнуть высокого уровня даже не зная металлообработки и колеса, например, майя или инки. Казалось бы это повод для интенсивного поиска в России, кто знает, чего добились наши отважные предки? Но похоже, что это сейчас мало кому интересно в мире.